Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. «Отомстить за этого самого Васю». Пропагандист признал, что вторгшиеся в Украину россияне убивают и пытают людей, и разгневал Бондареву
  2. Через несколько месяцев появится существенное изменение по пенсиям. Надо совершить одно важное действие, чтобы не остаться без этих денег
  3. Просил у Сталина расстрелять побольше беларусов, а теперь в его честь есть улица в Минске. Рассказываем историю этого человека
  4. Новшества по ЕРИП и пенсиям, судьба тарифов ЖКУ и дешевая мобильная связь. Подборка важных изменений, которые еще ожидают нас в 2025-м
  5. Лукашенко подписал указ, о котором чиновники «забыли», но документ затрагивает практически каждого жителя страны
  6. «Быстрее бы все это закончилось». Поговорили с рабочим беларусского завода, помогающего России делать снаряды для «Градов»
  7. Генпрокуратура Литвы отправила неоднозначное письмо по поводу паспорта Новой Беларуси. Оно оказалось в распоряжении «Зеркала»
  8. Проверки и разборки между владельцами. В Минске признали банкротом частный медцентр
  9. «У нас было два часа на сборы». Поговорили с завучем беларусской школы, которой пришлось бежать из страны после доноса Бондаревой
  10. Политэмигрантка поехала в отпуск в Венесуэлу — и была задержана полицией. Рассказываем, что было дальше и какой беларуска увидела страну
  11. Путин нашел причину, по которой, по его мнению, невозможны мирные переговоры, и постоянно говорит об этом. Что стоит за его словами — ISW
  12. В списке политиков, которые поздравили Лукашенко с «победой» на выборах, появились новые фамилии
  13. В Вашингтоне пассажирский самолет столкнулся с военным вертолетом, оба упали в реку. Есть погибшие


/

Татьяна Крапиневич ушла с должности топ-менеджера в Минске, а после поехала в Ляховичи работать учителем математики. Потеряла в зарплате в пять раз, зато нашла любимую работу, на которую хотелось бежать (в 2023 году она даже стала финалисткой конкурса «Учитель года»). Но в декабре 2024 года школьная карьера прервалась: пропагандистка Ольга Бондарева назвала Татьяну «агентом бчбесов» и опубликовала скриншоты ее удаленных постов. Женщине пришлось собраться за два часа и вместе с 15-летней младшей дочкой бежать из дома. Педагог рассказала «Зеркалу», как ей далась экстренная эвакуация и за что ее сейчас пытаются осудить в Беларуси.

Татьяна Крапиневич. Фото: belta.by
Татьяна Крапиневич. Фото: belta.by

На момент разговора Татьяна находится в Варшаве. Беларусь она покинула еще в декабре. Ей и дочке пришлось проехать пять стран и восемь городов, дорога заняла почти месяц. Интересуемся, как им дался этот переезд?

— Представьте, что такое уехать с одним рюкзаком: спортивный костюм, еще одни штаны и пара маек. В какой-то момент сломалась сумка, у дочери обувь «полетела», тоже пришлось новые покупать, — рассказывает беларуска. — Просыпаешься в новой стране и ищешь прачечную в новом городе, чтобы снять то, что на тебе надето, постирать. И едешь дальше. Новый год встречали в Батуми, в шелтере с совершенно незнакомыми людьми.

Сейчас мама и дочь обустраиваются в Польше: уже обратились за международной защитой и нашли квартиру. Но запасы у них — только на первый месяц.

На сайте BYSOL открыт сбор для Татьяны и ее дочери. Чтобы поддержать их — перейдите по ссылке.

«Мама, эвакуируйся, у тебя нет вариантов»

— Насколько быстро вам пришлось выехать из Беларуси?

— Я на тот момент лежала в больнице в Минске. Сама я работаю в Брестской области в школе. Работала. 13 декабря в пятницу мне звонит директор по Telegram, что меня уже насторожило. Говорит: «Таня, приходили три сотрудника РУВД, про тебя спрашивали». Я говорю: «Что случилось?» И она мне пересылает первый пост госпожи Бондаревой. Я в шоке. Вообще откуда она про меня узнала? Откуда всплыли посты, которые я удалила из Instagram три года назад?

Пост из Telegram-канала провластной и пророссийской пропагандистки Ольги Бондаревой, посвященный Татьяне Крапиневич
Пост из телеграм-канала провластной и пророссийской пропагандистки Ольги Бондаревой, посвященный Татьяне Крапиневич

Я переслала это старшей дочери, она в Германии учится. Она говорит: «Мама, эвакуируйся, у тебя нет вариантов». У меня был опыт общения с КГБ, до этого они приходили в школу. Я понимала, что после этого поста у меня нет шансов выйти сухой из воды.

Но я не думала, что придется так быстро уезжать. В Беларуси же BYSOL не открывается. Моя дочь из Германии заполняет заявку на эвакуацию в пятницу. В понедельник со мной связывается куратор, говорит: «Когда готовы начать движение?» Я говорю: «Я в больнице лежу. Может, через неделю меня выпишут». Он говорит: «У вас нет недели, за вами в больницу придут. У вас есть день-два». Звоню младшей дочери, говорю: «Вот так и так, я бегу, потому что меня посадят». Она принимает решение бежать со мной.

Узнала я об этом 13 декабря. А 17-го вечером мы уже выехали из страны. Я из больницы выписалась, меня отпустили, дали больничный. У нас было два часа на сборы. И вечером мы с дочерью уже уехали.

«Все знакомые поделились на два лагеря»

— Как отреагировали на вашей работе?

— Все мои друзья, все мои родственники, все знакомые, в том числе в школе, поделились на два лагеря. Кто-то считает, что да, я виновата, а кто-то — что на меня наговорили.

— Я видела этот пост Бондаревой. Она приписывает вам участие в «госдеповской» программе…

— Да! Что я там чуть ли не вербованная. Постов уже девять. Выражений не выбирает, называет меня крысой, недалекой, отмороженной… Была инициатива Edcamp (американская инициатива профессионального развития для преподавателей. — Прим. ред.). В ней только ленивый учитель не поучаствовал. Я, конечно же, тоже. Посещала два кэмпа (лагеря. — Прим. ред.), проходила обучение. Но оказывается, я все это делала для того, чтобы промывать детям мозги, понимаете? А не для того, чтобы учиться каким-то новым методам, способам и приемам обучения. Ну, бред, бред!

Татьяна Крапиневич. Фото: bysol.org
Татьяна Крапиневич. Фото: bysol.org

— Что было в этой программе? Допустим, я прочитала только пост Бондаревой — мне любопытно, что вы там делали якобы «на деньги Госдепа»?

— Это такая инициатива, у нас она уже не существует, но до сих пор есть в Украине. Это такой формат «(не)конференция», так и называется. Любой учитель мог выступить со своим мастер-классом, поделиться какими-то приемами, методами, методиками, технологиями работы. Все желающие, кто зарегистрировался как участник, кто просто как посетитель, ходили на эти мастер-классы.

Кроме того, приглашались всегда еще какие-то известные эксперты. Да, там были в том числе эксперты из Литвы, из Германии, из Украины, насколько я помню, из других стран. А если не приезжали, то онлайн выступали. Два дня в такой атмосфере сотрудничества учителя друг с другом обменивались опытом. И вот таких кэмпов прошло пять в стране.

Приезжаешь оттуда совершенно наполненный новыми идеями. Я очень много чего привезла и делала на своих уроках. Мы потом, кстати, переняли этот формат и провели десять таких (не)конференций по стране.

Кроме того, они еще организовывали курсы обучения для учителей «Школа глобальной гражданственности». Обучали таким глобальным вопросам, как стереотипы, неравенство, те же цели устойчивого развития. Мастер-классы давали учителям, чтобы они уже учили этому детей. Ничего плохого или уголовного там нет, понимаете? А госпожа Бондарева, видимо, посчитала, что это все против власти.

— Еще один вопрос по публикациям Ольги Бондаревой. Она говорит, что якобы вы могли получить доступ к личным данным избирателей, потому что в школе был участок для выборов.

— В школе два избирательных участка. Но в избирательной комиссии ни один сотрудник ни педагогического состава, ни технического не участвовал. Приходила своя комиссия из [сотрудников] других организаций, мы просто предоставляли два помещения. Вот и все. Я никакого отношения к выборам никогда не имела. И, наверное, даже если бы меня «попросили» сесть в избирательную комиссию, я бы этого не сделала.

Пикетирование при помощи «пищевой продукции»

— У вас сегодня был суд в Беларуси (разговор прошел 28 января 2025 года. — Прим. ред.)?

— Полагаю, он не состоялся, я не явилась на него. 31 декабря они мне прислали протокол, составленный без меня, подарок такой сделали. Меня обвиняют по статье 24.23 [КоАП] в пикетировании против действующей власти, нарушении закона о массовых мероприятиях.

В протоколе, который получила Татьяна, ее правонарушение описано так: «21 ноября 2020 года, в точно не установленное время, находясь в точно не установленном месте, с неустановленного устройства, имеющего выход в интернет, в социальной сети „Инстаграм“, на принадлежащем ей аккаунте <…>, без соответствующего разрешения Ляховичского райисполкома, в нарушение ст. 9−1 Закона Республики Беларусь „О массовых мероприятиях“ от 30.12.1997 № 114-З, публично выражая личные и общественно-политические интересы, протестуя против действующей власти, разместив фотографию с изображением „Перемены начнутся на твоих уроках“ и фотографию с изображением бело-красно-белой пищевой продукции, не имея на то соответствующего разрешения, осуществляла одиночное пикетирование».

Удаленные посты из Instagram-аккаунта Татьяны Крапиневич, опубликованные пропагандисткой Ольгой Бондаревой
Удаленные посты из инстаграм-аккаунта Татьяны Крапиневич, опубликованные пропагандисткой Ольгой Бондаревой

Когда мы ехали уже здесь, в Варшаве, мне прислали приглашение на заседание 28 января в 14:30. [По итогу рассмотрения дела] пока не прислали ничего, но предполагаю, что пришлют. Наверное, там есть какая-то процедура.

— Получается, причина суда — фото мармелада?

— Да! Пастила вот эта. Она тогда везде продавалась, я ее сфотографировала. Думаю, почему магазины не наказывают? Они же не одиночное «пикетирование» проводят, а массовое. Все, кто ходят в магазины, они же видят эту пастилу. Вот я ее сфотографировала. Но потом в 2021 году все вычистила. Но кто-то же сохранил этот скриншот.

— Как вы думаете, кто это был? Кто-то сохранил, три года хранил и в какой-то момент переслал Бондаревой?

— Это только мои предположения, я не могу это проверить. Но просто так заинтересоваться мной и тем более удаленными постами… <…> Как говорят в Беларуси, в каждом государственном учреждении есть сотрудник, вербованный КГБ.

И вот неслучайно, когда в прошлом году к нам в школу приходили два человека из комитета и по списку вызывали учителей, в том числе и меня. Тогда двоих увезли с работы за лайки и подписки. Был суд, им дали бешеные штрафы. Меня тогда пронесло. Видимо, человек не успокоился. У меня есть подозрения, кто это может быть, но я не хочу называть, потому что могу просто оговорить.

— Это кто-то из коллег или из родителей?

— Это сотрудник школы, я думаю.

«Мягко намекнул, что я должна доносить на своих коллег»

— Когда вас проверял КГБ, они только задавали вопросы?

— Они вообще хотели меня забрать, потому что у меня были украинские контакты и подписки на некоторые украинские каналы — детские, безобидные абсолютно. Дочка пела, и мы ездили туда (в Украину. — Прим. ред.) заниматься до 2020 года, даже до 2019-го. Поэтому оставались контакты. Меня обвиняли в том, что я вербована украинскими спецслужбами, что мне платят. Говорили, что прямо сейчас отвезут и посадят надолго, что лучше мне «их» всех сдать. Я говорю: так вы проверьте, позвоните по этим номерам! Посмотрите, когда был совершен последний звонок — до этого всего, до 2020 года. Они играли такого «хорошего» и «плохого» полицейского. Один все время запугивал, что я сяду и надолго. А второй призывал сотрудничать.

— То есть это был прямо допрос?

— Они называют это беседой. Я не могу сказать, что это беседа. После этого у меня начались панические атаки. Полтора часа в моем телефоне рылись, подвергали меня унижениям, постоянно говорили о том, что вот сейчас прямо увезут отсюда и надолго, меня никто не найдет. Я не считаю, что это беседа. Это даже не просто допрос. Это угрозы.

— «Профилактическая» часть была? Мол, работайте честно, не связывайтесь с экстремистами.

— Мне через какое-то время позвонил человек, представившийся куратором нашей гимназии. И сказал: вот мой номер, если что-то где-то вы будете видеть и слышать, можете 24 на 7 мне писать, звонить. Ну, то есть мягко намекнул на то, что я должна доносить на своих коллег. Это было уже незадолго до того, как я уехала.

«Я реально плакала от того, как меня дети благодарили»

— Я смотрела посты, которые остались у вас в Instagram, вы так светло и по-доброму писали про свою работу…

— Обожаю её. И сейчас, когда у меня получается проводить уроки, даже после часа в онлайне выхожу окрыленная. Я работала много лет в бизнесе, потом ушла в один день. А в школе я поняла, что бегу на работу.

— Вы не выгорели за четыре года в школе?

— Нет. Выгораешь от этого бреда, который там творится помимо обучения детей. А когда приходишь на урок… В каком бы ты ни был настроении, что бы у тебя ни случилось, закрылась дверь, прозвенел звонок — и ты 45 минут просто получаешь кайф. Ты отдаешь — и тебе возвращается еще в десятикратном размере.

Я когда делала свой сайт как репетитор, попросила: кто хочет — напишите отзыв обо мне. Боже, я плакала. Я реально плакала от того, как меня дети благодарили. И даже в TikTok была одна такая цитата: «Это был ангел в школе». Смешно так.

Татьяна Крапиневич. Фото: belta.by
Татьяна Крапиневич. Фото: belta.by

— С чем был связан ваш бизнес в прошлом?

— Я работала в сфере логистики в крупной фирме. А потом просто ушла в никуда в один день — 26 декабря 2011 года. Потом еще были попытки. Мы когда получили квартиру, я вышла еще на два года поработать, чтобы заработать деньги на ремонт. Но потом сказала: «Нет, это это не мое, я не могу. Здесь нет жизни, это „день сурка“». И ушла.

Когда мы потом увидели с мужем объявление [о возможности работать учителем в райцентре], он говорит: чего ты ждешь, заполняй заявку! Я заполнила, моя семья меня поддержала. И вот так мы перебрались в Ляховичи и жили на два дома.

— Вообще переехать из Минска в Ляховичи — звучит как огромный контраст. Вы были довольны такой переменой?

— Да. Ну вот был такой порыв. Три года я отработала учителем, и два последних — завучем по методической работе, проводила уже с учителями много чего. Я выиграла [конкурс] «Учитель года» областной, была в финале республиканского, но по понятным причинам, конечно, меня никто дальше не пропустил. Но выиграла я достойно, без ложной скромности.

— В интервью на БЕЛТА вы так аккуратно говорите, что финансовый фактор не был главным. Вы сильно потеряли, когда переехали?

— Я на тот момент вообще не работала последние несколько лет, уйдя из офиса. Ну, конечно, из офиса я уходила от большой зарплаты в у. е. Конечно, раз в пять зарплата уменьшилась. Но даже когда мы приехали с директором знакомиться, мы смотрели школу, разговаривали. И когда я уже уходила, она говорит: «А почему вы не спрашиваете про зарплату?» Я говорю: «А для меня это сейчас не имеет значения. Я иду работать, а не зарабатывать деньги. Если бы надо было зарабатывать деньги, я в бизнес пошла бы».

«Нет такой школы в Беларуси, где не нужен был бы учитель математики»

— Бондарева писала, что вас якобы долгое время не трогали из-за того, что учителей математики в Беларуси дефицит. Вы замечали такую проблему?

— Конечно! Я вам скажу честно: нет такой школы в Беларуси, где не нужен был бы учитель математики. Когда был конкурс «Учитель года» (в 2023 году. — Прим. ред.), мы пришли в БГПУ давать мастер-класс, я разговорилась с кафедрой: «Ну как у вас тут что?» Говорят: «Недоборы постоянные, а те, кто идут к нам, — средний балл три с чем-то. И сразу на первой же сессии 160 пересдач».

И тем не менее этих, простите, недоучителей, которые приходят со средним баллом три-четыре, уже на четвертом курсе разбирают минские школы. В столице нужны учителя в огромном количестве. А что говорить про глубинку? Работает в основном контингент старше 50, которые уходят на пенсию, — и все.

Это ужасно, большая трагедия. И Министерство образования закрывает глаза, делает вид, что этого не происходит. А обвинения идут только в адрес директоров и завучей: «вы не умеете работать со своими учениками», «вы должны замотивировать их пойти в „пед“ на математику, чтобы они вернулись к вам преподавать». То есть министерство ни в чем не виновато.

Фото: TUT.BY
Изображение носит иллюстративный характер. Фото: TUT.BY

— Сейчас вашу нагрузку распределили между другими коллегами?

— Да. Но у меня как у завуча [нагрузка была] небольшая. Я вела профильную группу в своем классе математики, и у меня еще была отдушина — это педагогический класс. В этом году 13 детей изъявили желание, чтобы у нас в гимназии открылась профильная группа, чтобы я там вела у них. Сами пришли, представляете? С такой инициативой: «А давайте откроем профильный педкласс, и вы будете вести». И мы с ними уже даже за эти пару месяцев успели много чего сделать. Это тоже у меня такая боль. Они очень много писали, было много хороших слов.

— Кажется, школа многое потеряла с вашим отъездом.

— Я думаю, не только школа. Мы провели 10 конференций по всей стране, через них прошло более тысячи педагогов. Мы просто собирали в любой школе, которая готова была принять, тех, кто хочет делиться [опытом] и тех, кто хочет получить это. И таким образом обменивались, такое взаимоопыление происходило. И мне хотелось творить в этом направлении. И [если бы не донос и внимание силовиков,] я бы, конечно, никуда не ушла.

— Какой у вас план, если он уже есть?

— Подтвердить свой диплом и работать в польской школе. Я активно вспоминаю язык, который когда-то учила. Уже купила себе «Математику» на польском языке с пятого по восьмой класс. Моя мечта — вернуться в образование.